Михаил Ходорковский в программе «Дорожная карта» на канале «Ходорковский Live» прокомментировал решение ПАСЕ о признании обнуления сроков Путина нелегитимным.
— Вы выступали в ПАСЕ, там приняли резолюцию по поводу Путина, что надо признать его нелегитимным, высказана поддержка Международного Уголовного суда, сказано, что необходим вообще специальный уголовный суд по событиям в Украине, режим обозвали диктатурой — в общем все для Путина плохо. Я так понимаю, вы дистанционно там выступали. Как это было? Это первый вопрос, немного формальный. А второй: и что дальше? Ну вот, в очередной раз международное осуждение. И что?
— Да, мне довелось сейчас выступать на Парламентской ассамблее Совета Европы. Надо понимать, что это в значительной мере — центр этического взгляда на происходящее. И надо понимать, что Совет Европы — это одновременно и Европейский суд по правам человека, который, так сказать, во многом лимитирует те законы, то законодательство, которое применяется — и как оно применяется, то есть правоприменительную практику — по отношению к гражданским правам. И с этой точки зрения эта институция достаточно важна. То есть она не решает, но она в значительной степени задает вектор мышления объединенной Европы.
Надо сказать, что эта институция достаточно левая. То есть там активно присутствуют и существенную роль играют представители исламских диаспор, поэтому среди вопросов, которые ко мне там были обращены, были вопросы, связанные с Чечней, с Северным Кавказом и тому подобное. Там, конечно, существенную роль играют университетские комьюнити, университетские профессора, которые в значительной степени являются представителями вот того самого «левого» крыла — которое не про коммунизм. И с репутационной точки зрения, что бы сейчас Путин ни говорил и ни делал, в Европе, в европейском вот этом вот левом движении его репутация подорвана, я думаю, что в значительной степени навсегда. То есть там возможны какие-то флуктуации, но она, в общем, подорвана крайне существенно.
У нас, в нашей любимой стране, любимый вопрос: ну где та кнопка, на которую мы сейчас нажмем и все будет хорошо? В нормальном мире такого не происходит, потому что это слишком молодежное желание, чтобы при нажатии одной кнопки все резко изменялось. Взрослые люди предпочитают долго обсуждать, последовательно делать малыми шагами, но в конечном итоге это делается неотвратимо. Это вот то, что мы говорим всегда про западную юстицию — она медленная, но абсолютно неотвратимая. И решение о, по сути, делегитимизации Путина — оно долго готовилось. Его принять — это история непростая. Это, в общем, обозначить, что с этим человеком не о чем говорить. И вот мы видим, что сейчас это решение на выходе, Парламентская ассамблея его сказала. Это значит, что общий вектор мышления Европы будет в этом направлении. Что в этом для Путина неприятного? Ну, помимо всего прочего, что с ним очень сложно будет кому-нибудь из западных лидеров начать вести какие бы то ни было существенные переговоры. Ну, кроме любых переговоров, которые ведутся, естественно, с террористами про освобождение заложников.
Это большая проблема будет и для ситуации после Путина, для путинской команды. Потому что вот представим себе: сегодня Путин умирает. Кому переходит власть? Мишустину. Мишустин автоматически пока для Европы является таким образом легитимным руководителем страны. Вот после марта месяца этого не будет. То есть после марта месяца власть, переданная от нелегитимного Путина любому другому человеку, является настолько же нелегитимной. И условия, в которых эта легитимность будет признана Западом — для ведения переговоров, для разблокировки счетов, для чего угодно, для различных действий, для урегулирования того же санкционного режима — потребует дополнительных условий легитимизации.
Какие эти условия легитимизации будут? Об этом, наверное, сейчас предстоит очень много говорить и это то, в чем участие российской оппозиции будет весьма существенным. Ну, во всяком случае, судя по тому, что Парламентская ассамблея Совета Европы выразила однозначную готовность выстроить взаимоотношения с российской оппозицией вместо путинского режима. Это серьезный шаг с точки зрения легитимизации. Я сейчас встречался и буду еще встречаться с большим количеством представителей министерств иностранных дел разных стран и, в общем, у них на сегодняшний день уже существует абсолютно понятная, вербализированная готовность выстраивать взаимоотношения с российской оппозицией по поводу будущего России. Этого не было еще полгода назад.
