Антрополог, исследователь городских страхов и один из авторов книги «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР» Александра Архипова рассказала Тимуру Олевскому в эфире программы «Воздух» о том, чего и почему боятся россияне во время войны на Украине.
Александра Архипова, антрополог
— Я всегда мечтал найти человека, с которым могу обсудить идею о том, что родительские чаты и чаты подъездов — это главное русское СМИ 2022 года, ничего более массового и важного нет. Эту мысль я хочу подтвердить или опровергнуть с вашей помощью.
— Конечно, домовые и родительные чаты очень важны. В ситуации авторитарного режима обычные люди живут в ситуации некоего недоверия ни к чему и единственное, к чему они выражают доверие — это к источникам информации, которые предлагают транслировать какую-то позицию, и Мариванна пытается с ней солидироваться. В целом Мариванна никому особо не доверяет и чем сильнее недоверие к официальным источникам информации, тем более единственный источник, которому ты хочешь доверить — это «такие же как мы», а где такие встречаются? Домовые чаты, родительские чаты, группы садоводов. Это группы, где люди объединены чем-то единым, мы делаем что-то вместе — растим детей, занимаемся фитнесом, выращиваем цветы. В результате люди склонны доверять информации от таких же, как они сами, потому что информация от «такого же, как я» — это практически от меня.
— Правильно ли я понимаю, что в таких сообществах людей по интересам состоят большинство россиян, которые пользуются интернетом?
— Я не знаю. Таких людей довольно много, многие родители страдают от принадлежности к родительским чатам.
— Я уверен, что как минимум вся популяция родителей России состоит в таком чате.
— Да, и многие родители пытаются этого избежать, кидают жребий, кто будет в чате состоять. Некоторые вступают из антропологического интереса. Эти чаты являются такой чашкой Петри, где можно замерить общественную информацию.
— И вот это очень важно, потому что тут как раз и хочется понять, что происходит с этой общественной информацией с начала войны. Вы обратили внимание на всплеск интереса к городским легендам и страшилкам. Что это за страшилки? В какой момент всплеск происходит? Почему?
— Давайте поговорим о двух движениях в фольклоре и пропаганде. На первом этапе войны всячески раздавались устойчивые утверждения из разных источников о том, что в Украине есть биолаборатории, которые делают опасные инфекции и заражают ими птиц, что есть биооружие против этнических русских и Зюганов выступил с заявлением, что там органами торгуют.
— Власть в этом смысле была инициатором этих слухов.
— Да, эти три конспирологии — торговля органами, биолаборатории с животными и этнически направленный вирус — все они не являются новыми, они существовали, и власти это используют, чтобы поддерживать образ глобального врага. Проблема в том, что этот глобальный враг не очень удобен, потому что он очень общий. Это какие-то американцы и нацисты, которые целиком вредят стране. Вот Мариванна это читает, но ей это не очень важно, потому что какие-то там американцы в целом вредят стране, но ко мне на огород не прилетал зараженный голубь, и слава богу. В этом смысле это не очень удобно, потому что враг слишком глобальный, зараженный голубь в каждый огород не прилетает. Сейчас начинается второй этап войны, и со второй половины апреля и в мае начинаются страшилки с другим врагом — там появляется фигура украинского диверсанта, который подбирается к самому дорогому, к нашим детям. Первая и самая мощная волна таких страшилок — это предупредить детей о том, чтобы они не ели украинских продуктов, список прилагается. Вот, один мальчик выпил «Тархун», произведенный где-то в Украине, и умер в реанимации. Эта страшилка старая, она примерно каждую осень с каждым родительским обострением всплывает и быстро уходит, засыпая на год. Сейчас она набрала очень много перепостов, но в этой страшилке нет конкретного образа врага, там просто отравленные украинские продукты. На следующем шаге появляются украинские диверсанты, которые специально заражают воду в водоемах холерой, раскидывают взрывчатые вещества, замаскированные под айфоны, айпады и паспорта на улицах, украинские дети раздают русским детям отравленные конфеты, и наконец они пытаются наших детей накормить тортиками Roschen, напичканными гадостью.
— Если это перепощивается, то в это верят?
— Да, это распространяется. Мы не можем измерить глубину и ширину всего этого в Whatsapp и Viber, мы можем измерить только то, что люди вытащили из Viber и опубликовали в соцсетях. Таких перепостов около 14 тыс. на момент неделю назад.
— Это значит, что еще 140 тыс. или миллион ещё не перепостят.
— Да, оно где-то в Whatsapp находится, и мы не можем измерить это. Люди боятся публиковать в соцсетях, и поэтому в основном пользуются мессенджерами. Я многих спрашивала, почему это перепощивают, и ответ такой: «Лучше перебдеть, чем недобдеть». Люди могут и не верить в ту информацию, которую они пересылают, но на всякий случай они это пересылают. Это важная вещь, которая всегда происходит в ситуации социальных катастроф — это так называемое создание «низового контроля». Я знаю, что никто меня не спасет, ни государство, ни медицина, ни милиция, и единственный способ защиты — это объединиться с соседями и ходить с ружьями вокруг дома. И вот это и происходит — люди объединяются на такой низовой дозор и начинают пересылать друг другу страшилки, чтобы быть начеку.
— С одной стороны, Россия пытается сделать людей атомизированными, а с другой стороны страхом заставляет сплотиться, пусть даже под фантастическими идеями.
— Я не уверена, что конкретно эти страшилки напрямую инспирированы администрацией президента.
— Страшилки точно не инспирированы. Я про то, что в реальной жизни нас подталкивают к тому, чтобы мы не сплотились, но мы все равно сплачиваемся в странных местах.
— Почему вы думаете, что попытки низового контроля приветствуются властью?
— Я думаю, что они не приветствуются властью, просто люди не могут не сплачиваться, они хотят этого.
— Если мы вернемся в 2020 год, который казался нам концом света, то мы обратим внимание, что там тоже началась борьба с паникой, людей задерживали и давали большие штрафы за фейки про ковид, но большая часть этих фейков о ковиде — это утверждения типа «у нас в городе зараженные люди, их не сажают на карантин, будьте внимательны». Попытки низового контроля преследовались ещё в 2020 году. Это не приветствуется никогда.
Давайте вернемся к этим страшилкам. Во-первых, это попытка низового контроля, но самое главное — это аргумент в дискуссии о том, зачем нужна война. Война идет уже больше трех месяцев, скрывать это становится все сложнее и сложнее. Иллюзия того, что это короткая спецоперация все более прозрачная, купол рвется и возникает необходимость объяснять, почему идет война. Человек пытается объяснить свою патриотическую позицию, то есть поддержку государства, а значит и войска на Украине. И вот эта история о том, зачем надо воевать, требует дегуманизации противника — сказать, что они такие страшные, что война становится необходимостью, и вот тут страшилки очень помогают, являются аргументом в споре о том, зачем воевать, потому что если сегодня мы не будем воевать, то завтра придут диверсанты украинские и отравят всех наших детей тортиками Roschen.
— Где они могут найти тортики Roschen?
— С собой принести.
— У меня есть еще одна страшилка про VPN.
— Страшилка по VPN является абсолютно подделанным приказом Роскомнадзора. Это сделано на коленке в фотошопе очень неаккуратно в виде бланка Роскомнадзора, где написано, что VPN — это игра, которая расшифровывается как Very painful number, то есть «очень болезненный номер», и это новая игра, в которую стремятся играть дети и ставят VPN на свой телефон, чтобы присоединиться к этой игре, и она зомбирует детей, новый «Синий кит». Появилось это впервые в 2020 году и тогда это набрало несколько десятков перепостов, а сейчас тысячи.
— Вдруг вы не знаете, что VPN — это сервис для обхода блокировок интернета, и о нем много говорят подростки, которые умеют этим пользоваться, что необходимо для того, чтобы читать сайты, не только разрешенные на территории России, но и те, которые распространяют информацию, которая не разрешена. Почему именно сейчас они вдруг выстрелили, эти страшилки? Почему они работают я понимаю, самоубийство детей — это худшее, что можно представить.
— Они распространяются потому, что людям нужен аргумент. Внутри России сейчас происходит гражданская война, и в этой гражданской войне все сложнее оставаться нейтральным. Можно поехать на дачу, зарыться в погреб и положить мешок с картошкой, но если ты этого не делаешь, то оставаться нейтральным очень сложно, все время приходится участвовать в разговорах, и в этих разговорах тебе нужны аргументы за и против. В частности, вся страна обсуждает VPN и людям, которые придерживаются патриотической позиции, необходимо объяснить, почему VPN плохой. Это один из аргументов. Мало того, я почти уверена в том, что эта страшилка была придумана как пародия, но как часто происходит с такими историями — кто-то это придумал на коленке, чтобы посмеялся какой-то школьник над родителями.
— А родители поверили, потому что это похоже на их картину мира, в которой такое может быть.
— И дальше ребенок говорит: «Мам, можно я оплачу с твой карточки VPN?». И мама в ужасе говорит: «Нет! Зачем тебе VPN?». И дальше в ход идут подобные аргументы.
— И дальше: «Мой пришел, скачивает VPN. Будьте осторожны». Механизм понятен, феномен понятен, а что делать с этим непонятно, и самое главное — это риторический вопрос в воздух, мы понимаем мощность этого СМИ под названием родительский чат, но я не знаю, каким образом это можно сделать.
— Я обращусь к родителям и скажу родителям, кто состоит в родительских чатах и домовых чатах — если вы видите такие слухи и легенды, присылайте мне.
